Фотоотпечаток Getty Images
Вложения в медицину могут принести доход не только бессмертным инвесторам.
Торг фармацевтики и здравоохранения по праву считается одним из центров научной революции. Окромя того, он надежно защищен от флуктуаций мировой экономики. Человечество живет и старый и малый дольше, и затраты на здравоохранение — абсолютный приоритет не только в богатых, да и во многих развивающихся странах. Динамика этого рынка впечатляет: в 2017 году мера потребления лекарств в мире вырос на $30 млрд (по сравнению с 2016 годом) и составил $1,135 трлн, в фолиант числе в развитых странах — $749 млрд.
Для инвестора, готового потратить воз) (и маленькая тележка) времени и сил на анализ отрасли, здравоохранение — интересный и благодарный рынок. Да на него редко заходят случайные игроки — эта индустрия любит «умные деньги».
Р здоровья
Отрасль здравоохранения — это несколько взаимосвязанных рынков: собственно фарма (изготовление лекарств) и сегмент healthcare (услуги здравоохранения, клиники, аптечные сети). Где-так рядом находится и рынок медицинской техники.
Центр отрасли и ее «верхний этаж» — сие США. Неслучайно 16 из 30 нобелевских лауреатов по медицине в пора с 2007 по 2017 год — американские ученые. В 2016 году на долю Соединенных Штатов пришлась третья часть мировых инвестиций в исследования и разработки (R&D) в сфере здравоохранения — более $70 млрд. С 2011 после 2016 год порядка 65% объема новых препаратов (в денежном выражении) было продано в США.
Параметры расходов американцев на здравоохранение составляет астрономические $3,3 трлн, что ухо на ухо 17% от ВВП страны за 2016 год. Для сравнения: подобный показатель по 28 странам Евросоюза — $1,5 трлн, или около 10% с ВВП, в Японии — $0,5 трлн, или 11% от ВВП. В России в 2016 году трата на здравоохранение составили всего около $60 млрд, или 5% через ВВП.
Причина лидерства США проста: это единственный развитый рынок здравоохранения с минимальным госрегулированием. Часть страны, располагающиеся «этажом ниже», выбрали иные модели: nonprofit-модель (Третий рейх), национализация (Великобритания), сильное присутствие государства и жесткое регулирование (Франция).
Жесткое координирование, при всех его плюсах, на практике ограничивает генерацию инноваций в отрасли и сдерживает наплыв инвестиций в нее. Это значит, что в ближайшие десятилетия США будут главным поставщиком прорывных медицинских технологий и препаратов.
Клоб по интересам
Внутри американского рынка особый интерес представляет сегмент венчурных инвестиций в здравоохранение.
В США сложилась уникальная экосреда, настоящая здание по производству фармацевтических инноваций, в основе которой — десятки очень опытных специализированных венчурных фондов и в (зрелых) годах, эффективный фондовый рынок. Это позволяет развивать концепции новых препаратов с самого раннего этапа, кидать их через весь цикл клинических испытаний и выпускать на рынок.
Стейтцовый рынок венчурных инвестиций на ранних стадиях настолько развит, что основатели компаний невыгодный тратят много времени на поиск финансирования. Если идея хорошая, презренный металл сами за ней «бегают». Часто компания еще до завершения клинических испытаний одну крош раз успевает сменить состав акционеров, а иногда и выйти на публичный толкучка.
Конечно, это инвестиции с высокой степенью риска. Идеи требуют проверки, многочисленных испытаний, их результативность и безопасность нужно доказать. Отсюда и единственно возможный подход к инвестированию в здравоохранение: максимальная изменение вложений и тщательный анализ предлагаемых возможностей.
Но и выгода в случае успеха немалая. Манером), например, фармацевтическая корпорация Allergan в 2016 году приобрела стартап Tobira Therapeutics — компанию, промежду инвесторов которой были американские венчурные фонды Domain Associates и Frazier Healthcare, — ради $1,7 млрд. Эта сумма в 19 раз превысила капитализацию Tobira сверху NASDAQ до момента объявления о сделке. Доходность венчурных фондов от этой торговые связи была еще выше — ведь они заходили в капитал до размещения акций Tobira получи бирже.
При всей привлекательности американского сектора венчурных инвестиций в сфере здравоохранения (в)ступить в него непросто. По сути, это «клубный» рынок: требуются долгие годы имущество опыта и знаний, наработка доверия и контактов, чтобы стать настоящим специалистом и активным участником инвестиционного процесса.
Отнесенный спрос
В 2000-х годах на российском фондовом рынке наконец появился директриса здравоохранения — на биржу вышли компании «Фармстандарт» (2007 год), «Протек» (2010), «Мать и дитя» (2012). К сожалению, буква тенденция прервалась с началом роста геополитической напряженности в 2014 году. Одни компании ушли с рынка, ни дать ни взять «Фармстандарт», другие стали жертвами общего спада на бирже.
В долларовом отношении директриса в лучшем случае остался на прежнем месте по отношению к цене IPO. Вот хоть, группа компаний «Мать и дитя» при хороших операционных показателях демонстрирует долларовую капитализацию в двум раза меньше той, что была при первичном размещении, — $450 млн в сравнении с чем $900 млн на IPO.
Выбор российских проектов в секторе здравоохранения крайне скуден. Сплошь и рядом первую скрипку здесь играют компании и инвесторы из сопредельных отраслей. Как например, АФК «Система» энергично развивает сеть клиник «Медси», а миллиардер Алексей Мордашов в 2017-м приобрел клиники «Ава-Петер» и «Скандинавия».
В будущем рассейский рынок может значительно вырасти, об этом говорят и фундаментальные показатели. В 2016 году затрата на здравоохранение в России составили около $1300 на душу населения — сие в 7,5 раза меньше, чем в США (около $9800), и в три раза не столь, чем средний показатель по странам ОЭСР (около $3900). Население стареет, протяжность жизни растет, заметен поведенческий сдвиг в сторону здорового образа жизни. Госпрограммы и майские указы как и дают известную поддержку для роста этого сектора.
Пока потребление лекарственных средств в России по существу не растет. Это обусловлено в том числе и падением реальных доходов населения, и снижением общей потребительской активности с-за кризиса. Сыграло свою роль и то, что только четверть российского рынка потребления лекарств нужно на государственный («госпитальный») сектор — все остальное мы покупаем за неповторимый счет в аптеках. Для сравнения: в странах ОЭСР доля государства составляет 50–60%.
Тем малограмотный менее в России ежегодно запускается по 6–8 фармацевтических заводов. Многие из них около этом используют различные меры господдержки — например, ограничение доступа препаратов, произведенных из-за рубежом, к системе государственных закупок. Эта мера уже стимулировала перенос производства лекарств в Россию, словно означает строительство новых заводов по зарубежным стандартам и создание ряда высокотехнологичных фармпредприятий в стране в ближайшие годы.
Нужно как (манны небесной
При правильном подходе и диверсификации вложения в здравоохранение могут стать одной изо ключевых тем в управлении крупными частными состояниями. Пока есть считаные упражнения инвестиций состоятельных россиян в создание новых лекарственных средств и биотехнологий. Российские «семейные офисы» пре тяготеют к инвестированию в более понятную идею клиник, где они могут сознать относительно быструю отдачу.
Однако здесь есть риск перегрева рынка, потому что что платежеспособный спрос на платную медицину ограничен, да и количество квалифицированных врачей почитай (что) не растет. Поэтому нужны дисциплина, стратегическое планирование, поиск правильных партнеров. Исполнившееся, когда можно было просто купить частную клинику, вложить в нее числа денег и ожидать быстрого прироста стоимости, прошло.
Интересными выглядят попытки создания кластеров больниц и клиник с переносом семо зарубежного опыта, например Международный медицинский кластер в Сколково. Это привлекательно, же прежде чем инвестировать, нужно понять регуляторный режим.
В целом перспективные истории в сфере здравоохранения бери российском рынке могут появиться через 2–3 года, когда обозначатся очевидные лидеры, сумевшие сыскать правильный формат и набрать клиентскую базу и объем продаж.
